Английский завтрак.

Английский завтрак – это яишница с чем-нить, чаем и блинами, который подается до 11 часов утра из местного ресторана.

Утренний диалог по телефону:

- Алло. Здравствуйте. Вам яишницу нести?

- А то как же! Конечно. Четыре порции.

- А с чем вам яишницу?

Ответ, хором, в четыре голоса:

- С АСПИРИНОМ!



Как заказывали, так и принесли. Тока яишница, все-же, с ветчиной, а аспирин – в блюдце.



Ресторан. Ловля на «понт».

Собссно зарисовка о хорьках и обломах.

На второй вечер меня посетило созерцательное настроение, а потому во втором часу ночи я вышел подышать свежим воздухом и полюбовацца на турбазу со стороны озера, точнее с края пирса. Ничегочно так получилось: девственно чистый и нетронутый снег, протоптанные тропинки, светильники в виде белых шаров по всей территории, коттеджи, утопающие в сугробах… правда портит вид ангар для снегоходов, но это терпимо. Очень понравилось оформление ресторана. Этакий дом, три стены которого – тонированное стекло от пола до крыши. Внутри очень уютно: разнообразие меню с ценами обыкновенного городского ресторана откровенно порадовало, есть гардероб (ночью самообслуживание), парочка телевизоров, барная стойка, просторный зал. Прибавьте отличный музыкальный центр и караоке

Прийти поглазеть на ресторан в 1.30 ночи – это удовольствие, скажем мягко, странное, поэтому, чтобы не пугать публику и барменов, заказал себе «Миллер». Теперь я знаю, когда у нас «Время Миллер» (реклама не уточняет) – это когда ты по самые уши залит элем и шляешься по ночному озеру с задумчивым выражением на морде.

В это время суток в ресторане сидели только я, да еще два мужика, по виду, бузнесс-мены второй волны прихватизации. Эдакие плюгавенькие, серенькие сморчки с бегающими глазками и кислым выражением на вечно недовольных мордочках и в костюмах "от Армяни", болтающихся на костистых плечах. О них и пойдет речь.

Эти гоблины все то время, которое я провел в ресторане, о чем-то шептались, поглядывая в мою сторону. Меня это не касалось абсолютно – я сосредоточенно терзал бутылку с пивом и пялился в телевизор. Наконец, в 2 часа ночи, всех попросили покинуть помещение, в связи с закрытием ресторана. Ну надо, так надо. Иду в раздевалку, сдергиваю с вешалки куртенок, начинаю заматываться в шарфик. Мужики тоже за спиной ворочаются. Слышу обрывки разговора:

- … Да я те говорю… шакал… вот увидишь… бла-бла-бла.

Когда я, наконец, упаковался, мужиков уже не было, зато у зеркала осталось лежать пухленькое портмоне. Вспомнил разговор, хмыкнул, причесался лапой и пошел на выход. Ага. Как и предполагал – пасутся у двери на улицу. На мордах хищное выражение, в глазах - жажда развлечений, у каждого впалая грудь колесом, сутулые плечи стремятся в разнонаправленные стороны. Хмыкаю, сворачиваю кукиши в карманах куртки и, раздвигая хорьков плечом ака атомный ледокол – арктические льды, не поворачивая головы, безразлично-усталым тоном сообщаю: «Народ, вы там свой кошелечек у зеркала оставили. Заберите пока ресторан не закрылся, а то мало ли что...».

Ухожу, чувствуя, как давятся хорьки заранее подготовленными фразами. Злобствую.



«- Вот ты суслика видишь?

- Н-нет…

- … а он есть!» (с)